Дети гарнизона

Накануне Ленке приснился сон: огромный черный вихрь вырывается из моря и неумолимо надвигается на скалистое побережье. Настигает буря, все смешалось. Смерч подхватывает, кружит в теплом сильном потоке, взвивает в облака, вертит выше и выше!

А затем лупоглазые зеленоватые созданья копошатся над ней из темноты. Гуманоиды! Рвется – ее не могут удержать. Или не хотят? Домой! И Земля нарастает, приближается, голубой комок материи на тлеющем мирозданье! Вниз, несется обратно, ветер в ушах! Скалистый берег, устланный разбитыми остовами кораблей, автомашин,танков со скрученными в дулю стволами, поломанных деревьев… И вспышки уходящих молний, как уколы.

А в сознании обращение к живому, уцелевшему ее телу, завораживающий шепоток: «Это жизнь! Взрослая жизнь, котенок… Ныряй, заходи!» Горячий и пряный кто-то обнимает, теснее, жарче. «Хочу еще…» – в томном желании шепчет она...

Проснулась жаркая, ладонь ко лбу: вся в капельках мокрого пота. Хороший сон, плохой? Долго не могла прийти в себя, укладывая вещи в дорогу.

Заляпанный дорожной грязью, рейсовый автобус уносил навстречу лету, душно, тряско. Опостылевший поселок, хиреющий гарнизон, учителя, родители – все позади. Прошлого нет! А жизнь казалась радужным пейзажем!

Удерживая выскальзывающую из пальцев газетенку, Ленка вслух вычитывала:

– Лето выдалось сухим и жарким… Ученые наблюдали сильные взрывы на Солнце. Хорошего мало! Или это: в Америке банды орудуют. В России народ мучается в злыднях и балует сектами. Так, Белое братство. Конец света пророчат. За неделю самолетов упало несколько...

– Да ну тебя! Тонька, скажи! – недовольно елозила на соседнем сидении эффектная блондинка.

А Ленка все шуршала газетой на ухабах.

– Выгорели степи… В деревнях от жары бесятся собаки, а на Южном берегу тушат леса. Ага, вот интересно! Проститутки расправились с маньяком…

– Заканчивай политинформацию, Лен! Эх, оторвемся кайфово в городе, – мечтала рядышком мясистая молодушка. – Я точно, пока все дискари не обойду, не оботрусь – не успокоюсь!

– Всех телесами передавишь? – вышучивала эффектная Оксана. – А я чувака заведу, классного. Хозяина жизни. Буду с ним. Одену, украшу, уложу. А ты, Лен?

Ленка хмурилась, язвила:

– Ага, Окси, супермена причешешь!

– Это мое дело. Найду себе папуську. А что прикажешь, с нищими гулять? – куксилась блондинка. – Давайте поспорим, кто первее замуж выскочит? Я, ты или Тонька? Спорим?

Окси из подружек выглядела самой взрослой. Своевольная, гордая, львица по гороскопу,высокая, спортивная! В школе учителя по физре, труду и военке не могли нарадоваться на нее. Зато остальные… И ей было наплевать на высокие баллы. Все равно на фоне перезревших маргиналов ее котировки на педсовете перевешивали. Красавица, а красавицам многое прощают. Пепельная шапочка волос, смуглая кожа, раскосые задорные глаза. Ассимиляция, подарок социализма.

Приехала в гарнизон с Дальнего Востока. История приключилась – бегство пилота с самолетом. Полк отцовский расформировали под шумок, летные кадры перетасовали как карты, рассовали подальше от начальственных глаз. Отец ее – видный мужик, подполковник, хохол. Мама – русская с бурятской примесью. Медсестра, сильная, немногословная, преданная, работящая. Окси любила отца. Он научил ее петь грустные песни под гитару, даже третье место заняла, на районном конкурсе.

Но не задалась служба у подполковника с новым начальством. Поехал искать покровителя в столицу. А здесь развал союза и границы. К семье он уже не вернулся. Завел новую. Ходили такие сплетни по гарнизону. Оксане все как с гуся вода, только насмешливо лупала ресницами в автобусе на расходившуюся подружку.

– Вот клуши! – бушевала на разомлевших от жары соседок Ленка. – Современной женщиной должен двигать успех. Что, не знали? Когда успешная – все по боку. «Аста ла виста, бэби! » И любые парни твои, на любой дискотеке! Нет – так и останетесь. Провинцией! Деревня голимая! Как эти бабки скоро будете!

– Да ну тебя, тоже – столичная нашлась, – куксились подружки. Их влекла неумолимо и упрямо призрачная свобода новых возможностей. Легко отбрасывая в прошлое семейные устои, юные искательницы приключений взрослели на глазах. О, оторвались от старой своры, свалили от родаков, исчезли? А ведь еще полчаса назад прятались с сумками от летнего ливня на гарнизонной автостанции, морозились отвечать на расспросы соседских бабок: куда собрались и зачем? И по – детски страшились будущего.

– Давайте, что ли, запоем, нашу, дискотечную?

– «А три кусочека колбаски…» – грянули Окси с Ленкой.

– «…у тебя лежали на столе…» – грудным, плотским голосом затянула Тонька.

Тонька игривая, веселая овца, брехуха – хохотунья, обжора и сластена, легкая и бесхитростная. В школе пацаны прозвали ее Молекула. Тоньку серьезно воспринимать – себе дороже. Мечта мужчин, заноза женщин – грудастая, жопатая егоза. Главное ее не обидеть, из себя не вывести. Тогда овечка превращалась в неумолимого стопудового барана, лбом добивавшего свое.

– Твою бы силу, да в мирных целях, – часто замечали ей подруги, когда разбушуется не на шутку.

Папаша Тонькин, из летных прапоров, работал гарнизонным завхозом, мать заведовала детским садиком. Совки гарнизонные. Конечно скороспелая Молекула раньше всех окунулась в любовный поток. Причем относилась к этому просто. Как пирожком закусить. Сначала в гараже совратила водилу. Потом перешла на солдатиков из обслуги. И главное, – любила их. Есть такие в каждом гарнизоне. Нравилось ей прикалываться: Ой, не могу устоять – они такие маленькие! В огромных сапожищах. И шейка у них тоненькая. Из воротничка светится. Я обниму его и чуть не плачу – у ти мой кутеночек. Прямо придушила бы-только мявк! Жалко, конечно, но... – И, переполненная при этом чувствами, крепко тискала и жала подушку, корова сексапильная.

Но когда кто-либо смел насильно домогаться ее, могла с честью постоять за себя. Била без сомнений и разговоров, сразу в морду. Удар у нее был, как у сарматской царицы. Да, такая и останется, даже когда бабкой станет…

В райцентре на автовокзале пересадка. Поступили по – взрослому. Купили в складчину в закусочной портвейн и несколько кусочков колбасы на разовой тарелке. Пили вино из горлышка, терпковато – приторное, теплое, пузыристое. Обливались, захлебываясь, и смеялись, раздувая ноздри, от сознания наступившей взрослости и близости грядущих перемен. На виду у недовольных мужиков и женщин, сломленных и смятых нищетой периода первоначального накопления капитала. Вино пьянило, добавляя радости в общий подъем настроения.