Последний цветок. Повесть

Макар Троичанин

Последний цветок

Повесть

          Рамир возвращался с инспекции рудников в тревожном состоянии духа. И не потому, что запасы редкометалльных руд истощились, нет – их хватит ещё на многие времена вперёд. Тревожило другое: горняки, с виду здоровые и энергичные, вдруг ни с того, ни с сего присаживались на корточки, опираясь спинами о стенки забоев, свешивали головы на грудь и замирали – через непродолжительное время это были уже охладевшие трупы. Вскрытие показывало, что все органы целы, сердце в норме, но отказал мозг, та часть его, где сосредоточены нейроны обновления. Медики объясняют это отсутствием целевых перспектив и монотонностью существования, когда работяги, задавленные долгой и безнадёжной каторгой, не сулящей никаких просветов, психологически сдаются, сломленные бесцельностью прозябания. Вот если бы у них был не развитый мозг мыслящих существ, а примитивный котелок давно уничтоженных приматов, то они вкалывали бы, не задумываясь, до долгого посинения, удовлетворяясь только потребностями деградирующего желудка. А так, запрограммированные только на один вид деятельности и на строго регламентированный однообразный ритм существования, горняки теряли инстинкт жизнелюбия, предпочитая уйти в другой мир.

          Рамира, собственно, мало волновало душевное состояние работяг – этим должны заниматься психоаналитики, они обязаны исключить из электромагнитного поля живых биомеханизмов частоты, генерирующие вредные эмоциональные взрывы, и то, что горняки дохнут – просчёты медиков, им их и исправлять, а инспектору-геологу нужна постоянная и безотказная рабочая сила в достатке и без ненужных эмоций. Всё, что он мог сделать, это предложить Совету разнообразить труд, обеспечив хотя бы ротацию горняков со строителями и увеличить дозу подстёгивающих наркотиков. Однако, руководители посчитали, что ротация приведёт к неизбежной потере производительности труда, а наркотики – слишком дорогое удовольствие для рабариков. Не согласились они и на введение каких-либо других льгот-стимуляторов, сославшись на то, что прежняя практика показала, что производительность от этого растёт медленно и быстро уменьшается, зато увеличивается мошенничество, а работяги, обнаглев и почувствовав административную слабину, требуют ещё большего. Экономнее заменить мертвецов новыми рабами, поскольку таких в концентрационных запасниках накопилось немало, и самым надёжным стимулятором для них остаётся безотказно действующая питательная пайка, выдаваемая в достатке только на рабочем месте и только при выработке нормы. А кто не хочет трудиться, пусть подыхает или уходит на поверхность в голодную и разреженную атмосферу.

          Инспектируя ближние рудники, Рамир никогда не пользовался электровездеходом, предпочитая подольше побыть на поверхности и подольше подвигать ногами, с интересом наблюдая за быстро изменяющимся внешним обликом Планеты. Вот и сейчас, спустившись с оголённых гор, наполовину засыпанных горными обломками и занесённых песком и песчаной пылью, он широкими летящими шагами продвигался по очищенному и уплотнённому постоянными сильными ветрами песчаному берегу огромной морской впадины, лишённой воды, и только далеко-далеко и глубоко-глубоко тускло поблёскивали сохранившиеся ещё в пересолённой болотистой жиже влажные сине-зелёные водоросли, перелопачиваемые ветрами. Больше никакой растительности на Планете не осталось, и только они ещё скупо насыщали разреженную атмосферу бедным кислородом, но находиться рядом с ними и дышать ядовитыми испарениями было невозможно. Здесь, наверху, тоже дышать было тяжко – не хватало воздуха, и Рамир шёл в шлеме с кислородным ранцем за плечами. Зато телу, не придавленному атмосферной тяжестью, было легко, и оно не шло, а почти летело, давая хозяину приятное ощущение свободы. Адаптированный к избытку углекислого газа и дефициту кислорода он, конечно, мог бы передвигаться и без шлема, но тогда потерял бы в скорости. У него, как и у всех обитателей Планеты, была сильно развита грудная клетка с объёмистыми лёгкими, занимавшими большую часть тела, и короткие плохо развитые ноги, не привычные к долгим и длительным передвижениям. Но он старался не давать им покоя и даже у себя в подземной келье завёл собственную бегущую дорожку-тренажёр, тогда как большинство предпочитало в свободное время отлёживаться и отсиживаться перед телеэкранами.

          Рамиру нравилась Планета: её мощные скалистые пики потухших вулканов со срезанными курящимися вершинами и не спешащими замереть жерлами, её широкие и матово блестящие тёмными отсветами плато застывших магмовых потоков, сползающих здесь в морскую впадину, её глубокие каньоны с высохшими водными потоками рек, испарившимися вслед за большей частью кислорода в ненасытный космос, её беспрерывно движущиеся песчаные барханы, подгоняемыми порывистыми сильными ветрами, то и дело закручивающими высоченные вихревые смерчи. Он гордился ею и тем, что был маленькой частичкой её. Ничто не нарушало и не скрывало строгих и отчётливых причудливо изломанных линий рельефа, постоянно освещаемых оранжево-красным светом огромной Звезды, чуть качающейся в малых амплитудах на тёмном небосводе, украшенном мириадами далёких серебряных и золотистых звёздочек. Он и себя чувствовал в окружающих величественных творениях природы сильным и мужественным.

          - Привет, Звезда! – Рамир поднял руку, улыбаясь и благодаря благодетельницу за подаренную жизнь. А она, переливаясь огненными вспышками, словно отвечая на приветствие, посылала навстречу ему тепло и свет, надёжно удерживая в цепких гравитационных объятиях Планету, и совсем не хотелось думать, что вместе с живительными лучами от неё исходят и губительные, уничтожающие всё живое. Она дарила жизнь и одновременно отбирала, и Планете приходилось защищаться от чрезмерной любви, окутав себя защитным слоем ионосферы и магнитосферы. И Рамир тоже вынужден защищаться от обжигающего ультрафиолетового излучения, облачившись в непроницаемый эластичный кремниевый костюм, плотно облегающий тело. Такая защита стала необходима давным-давно, когда под ударами глобальных планетных катастроф защитная оболочка сильно истончилась, в ней появились громадные дыры, в которые и улетучились водные массы и значительная часть атмосферы. Когда-то исчезнут и последние остатки, но это случится ещё когда-то, на жизнь Рамиру хватит. Всё появляется и исчезает, живёт и отмирает, и не надо грузить себя тем, что будет, а просто радоваться тому, что есть. Сейчас он был в полной гармонии и с природой, и с собой.